Голод богов - Страница 113

113

— Отсутствие машин? — усмешка Бадера растянулась чуть не до ушей, — да леонидяне это самая машинная цивилизация, которую только можно вообразить. Там все — отлично настроенные машины. И сам организм леонидян — практически идеальная, удобная, комфортная машина. И все, что их окружает — начиная от молекул и заканчивая звездами, вокруг которых обращаются их планеты — тоже управляемые ими машины.

— А они контролируют еще какие-то планеты, кроме Леониды?

— А как же. Просто они любят разнообразие и их миры разбросаны на расстояниях в сотни световых лет друг от друга.

— Ясно, — сказал Каммерер, — значит, сверхцивилизация. А почему, позвольте узнать, директор департамента ЧП КОМКОНА-2, то есть я, узнает об этом последним из заинтересованных лиц?

— Потому, что до сих пор это не входило в зону компетенции КОМКОНА-2, — ответил Бадер.

— А теперь, значит, входит?

— Теперь — входит. Читайте дальше.

…

Бромберг: Столкнуть лбами… Недружественный… Враждебный… Не надо подходить ко всему со своей убогой гуманистической позиции, вот что я вам скажу.

Горбовский: Представления о дружбе и вражде универсальны. Они есть у всех разумных существ.

Бромберг: Вы зря думаете, что вселенная крутится вокруг ослиных ушей некоторых антропоцентристов. Сверхцивилизации потому и «сверх», что они оперируют другими представлениями.

Горбовский: Какими — другими?

Бромберг: Просто другими. И разум у них другой, и цели другие. Вообще, если хотите знать, сверхцивилизация по сути ближе к природному процессу, чем к цивилизации в нашем примитивном понимании. Вернее, в вашем, Горбовский, примитивном понимании. Вы и сами прекрасно знаете, что ваше понимание даже просто цивилизации — это сплошной предрассудок. Для вас цивилизация — это то, что у людей. А все остальное для вас — не цивилизация. Или не совсем цивилизация. Недоцивилизация. В своей «гуманистической» доктрине вы поставили человека в центр мироздания, а на самом деле его там не стояло, понимаете? Вам известно, что человек занимает в этой вашей искусственной картине мира не свое место, но такая картина мира вам нужна. И если факты ей противоречат — тем хуже для фактов. Вы их просто засекречиваете — как засекретили информацию об истинном положении дел с леонидянами.

Горбовский: Человеку нужна вселенная в центре которой — человек. Не Странники, не леонидяне, не кто-нибудь еще. Только человек, потому что в противном случае у человечества исчезнет главный стимул для развития. Какой смысл в прогрессе, если он не обеспечит завоевания вселенной?

Бромберг: А какой смысл в завоевании вселенной?

Горбовский: Смысл всегда один. Самореализация. А для самореализации нужна ясная и достойная цель. Не абстрактный прогресс. И не мелкий прогресс, выраженный в каких-то бытовых удобствах. Нужен прогресс, дающий результаты, поражающие воображение человека. Результаты, сопоставимые по своим масштабам с рождением и гибелью звезд Результаты, измеряемые десятками световых лет и сотнями освоенных миров. И это работает. Но если окажется, что вселенная давно поделена между Странниками и леонидянами, опередившими нас в своем могуществе на сотни веков, то все великие дела человечества предстают, как копание в куче мусора на задворках вселенной. Великое станет мелким и смешным, а все жертвы покажутся напрасными. Человечество погрузится в коллективную апатию и погрязнет в самом примитивном гедонизме. О какой бы то ни было космической миссии человечества можно будет забыть навсегда.

….

— Все любопытственнее и любопытственнее, — пробурчал Каммерер, — а что, коллеги, вселенная действительно поделена между облачками и плюшками?

— Как вы сказали? — переспросил Бадер.

— Это — сленг такой, — пояснил Комов, — они там у себя в КОМКОНЕ-2 всем присвоили клички. Даже расам негуманоидов… На самом деле, Мак, никто вселенную не делил. В смысле, не делил в нашем понимании. То есть, возможно, существуют какие-то принципы разграничения…

— Ясно, — сказал Каммерер, — то есть, ответ скорее утвердительный, чем…

— Это не важно, — перебил Бадер, — читайте дальше.

….

Бромберг: То есть по-вашему, необходимо врать человечеству, что оно может завоевать вселенную и одновременно пугаться даже чихнуть в присутствии настоящих хозяев?

Горбовский: Пока мы слабее — да, потому что нам еще рано заявлять о себе. Но придет время — и мы разовьемся достаточно, чтобы это сделать. А сейчас для развития нужна перспектива господства человечества во вселенной. И ради сохранения этой перспективы, пусть даже иллюзорной, я лично готов засекречивать, искажать, даже врать. Пусть мое имя когда-нибудь смешают с грязью — но цель того стоит. Таково мое представление о миссии человечества, если угодно. Человечность — это антропоцентризм. Если мы не измеряем вселенную человеком, мы — никто. Пыль. Плесень. Протоплазма.

Бромберг: Человек. Человечность. Человечество. Знаете, Горбовский, от частого употребления слова портятся.

Горбовский: Странная фантазия.

Бромберг: Тем более, от неправильного употребления. В племенах троглодитов одним и тем же словом обозначалась и принадлежность к человеческому роду и принодлежность к племени. Кто не принадлежал к племени, тот не был и человеком. А тот, кто был человеком обязательно должен был принадлежать к их племени.

Горбовский: К чему это вы?

Бромберг: К тому, что когда-нибудь вы подавитесь своим антропоцентризмом. Ваша человечность, которая мерило всего, стала позором. Разновидностью биологического шовинизма. Нелепым и отвратительным и суеверием. Когда нибудь вы захотите назвать человеком существо, которое гораздо умнее, лучше и счастливее вас — а оно бросит вам в лицо и вашу «человечность», и само название «человек». Оно не захочет называться этим испорченным словом.

113