Голод богов - Страница 102

К оглавлению

102
Иль вовсе ослабел умом народ в моем краю?
Добром назвали вы врага на голову свою.
Теперь от голода его не спрячетесь никак.
Так что ж нам, лечь и помирать? — спросил ее простак.
Один лишь выход есть у вас, в живых остаться что б
Загнать голодное Добро обратно, в прочный гроб
Добро сильно, скажи, чем с ним мы будем воевать?
А разве у мужчин нет рук, чтобы мечи ковать?
Мечи скуем, да только вот, кто поведет нас в бой?
Увидишь, как настанет час — так вождь найдется сам собой.

— Это явно не здешнее творчество, — заключила Вики-Мэй.

— Ты уверена — или это просто подозрение?

— Еще как уверена. Тут все и ежу понятно. Баллада просто стилизана под местную, но написана вполне современным методом. И делал это явно человек, знающий толк в public relation. Слова приклеиваются к мозгам с первого раза.


Вот вышло против них Добро, огромно и сильно.
Держало тысячи мечей в своих руках оно
Пиши пропало, говорят, настал последний год
Похоже, лютое Добро в конец нас изведет
Тут Уно, хоть и был простак, но за своих — горой
А ну-ка братья, говорит, скорей сомкните строй
Меж тем, спешит на помощь к ним, в рогатом шлеме и в броне
С двумя мечами за спиной угрюмый воин на коне
Ты, верно, снова собралось — Добру он говорит
Жечь виноградную лозу и кровь людскую пить
Так погоди, по-свойски я тебе наесться дам
А ну, отведай-ка огня со сталью пополам.

— Я, кажется, понял, — буркнул Румата.

— Я, кажется, тоже, поняла. Это — Бромберг.

— Точно.

— Вот сволочь, — сказала Вики-Мэй, — и, перейдя на ирландский, добавила к этому полдюжины самых грубых и непристойных эпитетов.

— Встречу его — переломаю все кости, — пообещал Румата.


Семь страшных битв они прошли, сражаясь день за днем.
Полки Добра поражены, кто — сталью, кто — огнем.
Бежит Добро туда, где был им раньше возведен
Среди гнилых солончаков последний бастион
Ну, — говорит тут командир, — работка есть для вас
До моря вы широкий ход пробейте сей же час.
Наверно, думает Добро, сильна его стена
Но, знайте, против волн морских не устоит она.
И вот, на зов волна пришла до неба вышиной
Смела проклятое Добро соленою метлой
Попомнит хищное Добро каков ему прием
Наелось сталью, напилось морской водой потом
Жадны приспешники добра, им что не дашь — все мало.
Теперь они сырой землей наелись до отвала
Что ж, — Уно говорит, — сейчас нам выпить бы пора
За всех, кто землю защищал от лютого Добра
И, чаши с молодым вином идут в веселый круг
А где наш славный командир? — заметил Уно вдруг
Хозяйка же ему в ответ: ушел в свои края
А очень скоро, вслед за ним, вернусь домой и я.
Я прослежу, чтоб урожай вам принесла земля
Когда вернетесь вы с войны вновь на свои поля.
Но прежде — расскажите всем, что до скончания лет
Голодному Добру в ваш край дороги больше нет.

… Певец последний раз ударил по струнам и поклонился слушателем.

Через мгновение толпа радостно закричала и сомкнулась вокруг подиума. Молодого человека подняли на руки и понесли по направлению к месту где расположился Флеас с приближенными.

По древней традиции император вручал лучшему исполнителю столько золотых монет, сколько поместится у того в пригоршне. Ладони у молодого человека были достаточно широкие, так что он сегодня заработал приличную сумму.

— Грамотно сделано, хотя и грязно, — с грустоной иронией резюмировал Румата, — вот так и пишется история.

— Или переписывается.

— Или переписывается, — согласился он, — Похоже, эта песенка надолго станет здесь шлягером. Из тех шлягеров, что формируют общественное мнение. А при таком, все здешние боги могут подавать в отставку.

— За исключением «ведомых и неведомых», — уточнила Вики-Мэй, — Эти теперь никуда не денутся.

— Ну, конечно. Впочем, если судить по местным мифам, они — достаточно симпатичные существа.

— Мы — тоже, судя по местным мифам, достаточно симпатичные существа. И поэтому, имеем полное право тихо смыться отсюда.

— А на нас не обидятся?

— Наоборот, — серьезно сказала она, — от нас именно этого и ждут.

…

… — Уважаемые пассажиры, прекратите считать ворон, пристегните ремни безопасности и воздержитесь от громких поцелуев в полете, — сказала Лена, — это возбуждает экипаж и может привести к потере контроля над воздушным судном.

— Странное чувство, — сказала Вики-Мэй, — с одной стороны, жаль навсегда покидать эти места, но… вроде бы какое-то облегчение.

— Наверное, мы все сделали более-менее правильно, — предположил Румата, — поэтому и уходим с легким сердцем. Как говаривал Лао Цзы «когда дело сделано, человек должен удалиться».

— Ребята, забейте вы на эту похоронную тематику, — жизнерадостно сказала Лена, — жизнь не кончается.

Машина резко набрала высоту 500 и метнулась в сторону еще невидимого отсюда моря.

** 40 **

— Официально объявляю вам 25000 дней ссылки в удалении от любых планет, на которых имеется какая-либо гуманоидная цивилизация, — сказал Каммерер, — таково окончательное решение Высшей комиссии по расследованию при Мировом Совете.

— 25000 дней это почти семьдесят лет, — прикинула Вики-Мэй, — как мило со стороны комиссии. А почему не семьсот?

— Потому, что правилами не предусмотрено, — невозмутимо ответил Каммерер, — читайте параграф 18 «Положения об итнтернировании социально-опасных индивидов».

102